какое же узкое говно пиздец

cause the future is not what you see

вам так нужны закадычные друзья, тед?

хотите отрефлексировать свою обиду?

простите — дешёвенькие привычки на полставки. психоаналитик (не терапевт, увольте) с полным окладом и премией сказал бы: договаривайте, что хотели. решайтесь; вам несвойственна робость.

но что ему о вас знать.

вы зарываетесь лицом в апельсиновую кожуру апельсиновой кэрри бригхем и руками в мякоть её напряжённых плеч, называете заветное «портлэнд пресс геральд» и ощущаете, как мякоть распадается в ваших пальцах. кэрри расслабляется вся, каждым пятном и порезом — так она падает на диван после рабочего дня, не чувствуя ни единой мышцы, — откидывает голову и вымучивает смешок. смешка вы не слышите. шум здесь — везде.

вы говорите: «прикинь», и она прикидывает; представляет себя (себя, ассоциируя с собой слова «бардак» и «вызывающая тревогу»), представляет, как встаёт посреди какого-нибудь конфетно-розового дайнера и танцует фирменным движением «я пару раз видела, как танцуют в фильмах», и представляет, до какой степени вас это должно было напугать. смеётся уже открыто, приглаживая, зализывая ваш растрёпанный пробор и смотря в потолок:

— ну, встретились же.

вы говорите: «кейтлин теллер выстрелила мне промеж глаз». «держись от неё подальше, хорошо?»

кэрри молчит и стряхивает свободной от ваших волос рукой пепел с сигареты.

— я не имею ничего против тридцатилетних мужиков, грустно пьющих в стариковских барах, — она будто даже подбирает слова. чтобы не задеть.

вы, правда, тоже уже почти тридцатилетний, но в её голове числовое значение вашей графы «возраст» застыло где-то в области двойки и нуля.

— но его сестра — или кто она там? — вышибла тебе мозги, и курево у него такое, что можно сдохнуть, если вдохнуть не туда.

вы внюхиваетесь. действительно: пахнет дёшево и крепко. почему дейл со всеми своими пиджаками и виски по десять долларов за стакан не купит себе что-нибудь поприличнее?

но вы пришли сюда не для того, чтобы осуждать вкусы своего начальника, нет; и потому пытаетесь задобрить бригхем обещанной оливкой, выкатывая её прямо в её «хайбол» и в её водку. у любого здорового человека такое сочетание вызвало бы моментальную реакцию рвотного рефлекса, но вкусы вашей подруги тоже значительно отличаются от здоровых. вы называете себя джентльменом, потому что уважаете чужие предпочтения и держите слово. похвально.

взятка принята. кэрри издаёт звук на стыке умилённого «ох», которым вас никогда не одаривали родственники за прочитанный стишок, и восхищённого «о!», с которым она клеила баблгам в тетрадь курта локвуда.

— спасибо, сэ-эр, — она взъерошивает на вашей макушке всё тщательно зализанное, тушит сигарету о подошву ботинка (пепельницы не дали) и допивает, проглатывая оливку. не жуя. — окей, я дам твоему тейлеру ещё один шанс. пойду и попрошу его подкинуть нас до дома. ладненько?

по вашему напуганному взгляду, по поджатым губам она понимает достаточно, чтобы вздохнуть и потереть у виска.

— тедс, его в окно видно. вон там, — обходит вас сзади и направляет вашу голову в нужном направлении. — видишь? машину ковыряет. правда. если уж он тебя не бросил, то и я отсюда не сбегу. ага?

под капотом роется, пачкаясь в машинном масле и пыли, клетчато-твидовый край; дейлу теллеру можно доверять, хотя за имуществом он, видимо, следит паршиво.

ага.

вы цепляетесь последними фалангами за рукав кэрри, но совершаете усилие — и отпускаете. вот так, тед. она тоже гордится вашей смелостью — и клюёт холодными губами в ваш холодный лоб.

она уходит.

вы наблюдаете за ними (концентрируете внимание с трудом — спирт добрался до мозга) и думаете, что это толстое оконное стекло — экран телевизора со сломанными динамиками, что вы включили новую телепостановку, пьесу, но по губам читать не умеете, и потому получается че-пу-ха:

они возвращаются вместе.

— возрадуйся! — кэрри бодро подхватывает вас со стула и надевает на вас пальто. торопливо; с точностью до сантиметра попадает рукавами на ваши ладони. дейл подбирает со стола шляпу и изредка поглядывает на вас украдкой, по-доброму. — мы с дейлом пришли к соглашению, так что давай-ка, поднимай свой пьяный зад и собирайся. нет, даже не думай упираться: тебе уже хватило на сегодня.

бесспорно спорный тезис. спорный во множестве аспектов, которые вы с удовольствием разобрали бы всей вашей весёлой компанией; например: виски дейла был намного крепче вашего коктейльчика,

но эй, кто беспокоится о трезвости водителя в пятьдесят четвёртом?

например: вы даже не понимаете, к кому домой вы поедете.

но вас устроят все три варианта, верно?

например, вы даже не можете уследить за тем, как лошади в рамах прощаются с вами своими тоскливыми-тоскливыми чёрными глазами-точками и тем, как перед вами раскрывают две двери: входную и того, что вы сочли «седаном».

— тш, тед, аккуратнее, — вас укладывают на задние сидения и даже укрывают — кажется, пиджаком дейла. ошибка — фатальная, учитывая, как вас укачивает. лучше не закрывайте глаза. — поспи, пока не доедем.

— скажите, если что-нибудь понадобится, — дейл заботливо хлопает вас по плечу, несколько перевалившись с сидения водителя.

вы трогаетесь.

вы — не персонально.

и хотя автомобиль явно не из дешёвых, а мартини был самым что ни на есть отличным, заснуть всё равно не получается; когда колёса бьют дробью об асфальтные пробоины, вам подчиняется только лёгкая дрёма.

дрёма подчиняет вас.

× × ×

машина останавливается резко и без предупреждения; вы почти скатываетесь вниз — или вам так кажется.

входя в фазу активного сна человек вдруг чувствует резкое падение в н и к у д а с обрыва с грани с себя
не бойтесь тед это всего лишь программный сбой ваш мозг всего лишь м а ш и н а

вы порываетесь вверх, хватаетесь — судорожно — за спинку переднего кресла, но тут же падаете обратно — вестибулярный аппарат у вас ни к чёрту. голова раскалывается.

в ы р а с к а л ы в а е т е с ь,

но понимаете, что кто-то хлопнул дверью.

— я сбегаю за сигаретами в ликёрный? я быстро, — кэрри просовывает голову в приоткрытое окно, лица вы не видите — сзади плотно светит фонарь. вы что-то стонете; что-то про то, что все постоянно куда-то уходят, что вы бы дали ей проклятые сигареты, чтобы она вернулась на блядское место и чтобы вы уже доехали наконец до блядского дивана. вы когда-нибудь просыпаетесь в светлом расположении духа?

кэрри знает, что нет. и знает, что вы бы отдали ей хоть всю пачку.

потому — усмехается.

но — уходит.

дейл пересаживается на её место и льнёт к окну — наверное, тоже устал, тоже хочет подышать свежим воздухом и тоже чувствует этот странный запах свежей обивки салона.

— тед, как вы?

волнуется.

— мы не надолго.

и вы ждёте.

вы бы, может, предпочли, чтобы он включил радио? или вам хватило на сегодня (на послезавтра) музыки? 

ти-ши-на.
тик-так.

иногда время ощущается дольше, чем оно есть. это — тоже сбой. не бойтесь.

вы вскакиваете, выглядываете на улицу — бешено, страшно, бессознательно — и понимаете, что припарковались у портлендского колледжа искусств. конечно. вы узнаете эти кирпичи из тысячи таких же в этом городе.

семь лет назад вам приходилось бегать отсюда в другой квартал, чтобы купить вина на вечеринку.

всё не правильно и не хорошо, но

дейл не дёргается и не дрожит. дейл смотрит в пол и ничего не объясняет, но закручивает окно, пересаживается обратно за руль и нажимает что-то у подлокотника; двери щёлкают, чтобы больше не открываться.

он продавливает ногой педаль газа и выезжает на шоссе.

— простите.

индустриальный район. колючий забор. ваш дом. мимо.

— то, что я сейчас делаю — бессмысленно. простите за это.

пустой перелесок. сосны. секвойи. в ночи — не видно, но они — есть.

они — вечнозелёные.

— постарайтесь меня понять.

вы покидаете г. портленд, штат мэн, население: 50 тыс. человек.

с возвращением.

следите за дорогой, мистер никто. открывайте глаза. уже можно.

вы обхватываете кожаный руль «понтиака седана» (так бы только римских императоров называть, да?), сонно осматриваетесь по сторонам — римский император тихо (тридцать километров в час) ввозит вас в портленд. в портленде утро — серо-белое утро и трубы целлюлозно-бумажного комбината, упирающиеся в серо-белое туманное ничего.

сонные улицы. прямая дорога.

в салоне нет никого, кроме вас, а вы вдруг вспоминаете, что абсолютно, совершенно, ни капельки не умеете водить и даже ни разу не пробовали.

тормоз — там, тед, спокойнее; с такой скоростью ваши шансы умереть при дорожно-транспортном происшествии стремятся к нулю.

останавливаетесь у продуктового, выскакиваете наружу — да погодите вы! — бежите, бежите куда-то, чтобы отдышаться, чтобы привести себя в порядок, чтобы все были рядом, чтобы все существовали, чтобы снова кино и попкорн, но выбегаете к перекрёстку на уэстбруке и вдыхаете гарь.

со второго этажа универмага на уэстбруке свисает самолёт; истребитель, тед, помните? орёл и звёзды на хвосте. помните, как зазвенела сирена и все попрятались под партами, приняв его грохот за взрыв бомбы?

это было третьего сентября тысяча девятьсот сорок четвёртого года. но сейчас уже проводят сварочные работы, сейчас его уже разделывают на переплавку и таскают по кусочкам аборигены. коренное население рискнуло подойти к нему лишь спустя пару дней.

следовательно?

прощупайте туфлями землю, тед.

— всё нормально, сэр?

знакомый голос из-за плеча вбивает вас в эту землю, в этот тротуар — гвоздями. вы оборачиваетесь с надеждой, вы готовы отработать все ночные смены на свете, чтобы это оказался он.

тот же зачёс. та же рыжина. те же веснушки на тех же скулах, и этот взгляд, и эти руки — те же, но нет ни тонкой морщинки на лбу, ни твидового пиджака. пиджак, напротив, льняной и дырявый. тщательно заштопанный неровным стежком.

запястья и шея, пропитанные дешёвым солоноватым одеколоном, похожим на море и острую шипучку, жжущуюся на языке.

ваш моби дик.

как часто кузены носят одну фамилию?

[nick]Кэрри Бригхем[/nick][status]the resemblance to yellow is dirtier and distincter[/status][icon]https://i.imgur.com/pWWHV09.png[/icon]

куку